Воспоминания Баден-Поуэлля, относящиеся к этому периоду, представляют большой интерес, особенно для охотников.

«Настоящим царем джунглей, - пишет он, - является дикий кабан. Это зверь отважный, смелый, всегда полный дикого желания помериться силами со всяким, кто бы ни попался ему на пути. Его захватывает сама битва, ему хочется не только победить, но и убить своего врага. Это для него высшая честь...

Самыми счастливыми часами моего пребывания в джунглях были те лунные ночи, когда я, притаившись, наблюдал за жизнью вепрей. Мне удалось подсмотреть, какими законами кабан управляет в джунглях».

«Спрятавшись вблизи водопоя, можно наблюдать, как медленно, с опаской спускаются к воде олени, насторожив уши, широко раздувая ноздри и водя по ветру головой. Дойдя до воды, они нервно, быстро пьют, готовые при малейшем шорохе, одним быстрым скачком укрыться в чаще. Шакалы – и те постоянно в тревоге, и те постоянно на чеку. Даже в движениях леопарда проглядывает страх: он внимательно осматривается, тихо крадется, как будто все время желает избежать преследования. Единственный зверь, который ничего не боится, это - старый кабан. Он преспокойно спускается по дорожке к воде, а все звери разбегаются во все стороны от водопоя, очищая ему место. Кабан подходит и вызывающе, спокойно пьет полными глотками. При звуках опасности он едва обернется, но весь ощетинится, готовый к бою, тогда, как всякий другой на его месте со всех ног бросился бы спасаться.

«Однажды ночью мне пришлось наблюдать целое стадо диких свиней, которые пришли на водопой. Они удобно расположились поблизости водопоя, рыли землю, подрывали кор-ни, хрюкали, толкались... Тут были и молодые, и старые. Вдруг два молодых кабана поссорились, решительно бросились друг на друга, пустив в ход свои острые молоденькие клыки. Все остальные насторожились, обступили бойцов со всех сторон и с видимым интересом стали наблюдать за ходом сражения».

«Это был настоящий маленький поединок. Кабанчики набросились друг на друга с необыкновенной силой и яростью, изо всех сил стараясь нанести врагу возможно больший вред. Конечно, существенного вреда они не могли причинить друг другу, но все же через несколько минут при лунном свете на их лоснящихся боках заблестели кровавые подтеки; их делалось все больше и больше от частых и метких ударов молодых, острых как бритва клыков. Так воспитывается молодое поколение».

«Охота на кабанов производится следующим образом. Расставляются загонщики. Охотники группами по три-четыре человека занимают наиболее выгодные места по краям джунглей. Когда кабан выскочит из логовища, ближайшие охотники бросаются за ним, каждый, стараясь настигнуть зверя и нанести ему первый удар. Слава тому, кому это удается - он будет героем дня».

«После первого удара другим охотникам остается только сообща отражать атаки кабана, пересилить и прикончить его. Во все время травли охотник должен крепко держать копье в руках. Неопытному человеку самым странным свойством кабана покажется скорость, которую он может развить в беге».

«Одному всаднику трудно перегнать кабана, особенно если первые моменты придержать лошадь, желая сберечь ее силы. Кабан быстро переведет дух, и миля за милей понесется вперед легким, уверенным галопом, не допуская умень-шения расстояния между собой и лошадью».

«Вся охота тогда сведется к состязанию на выносливость между ним и лошадью».

«В охоте, когда три-четыре человека состязаются за первый удар, кабана, с самого начала гоняют, не давая ему опомниться, и, хотя он и будет далеко впереди своих преследователей, но, в конце концов у него захватить дыхание и его быстро догонят. Если во время преследования кабан увидит, что его догоняют, то он все время будет наблюдать за охотниками. Чтобы избежать копья, он внезапно будет бросаться, то вправо, то влево, туда именно, куда охотнику труднее всего повернуться. При этом он часто делает ложные прыжки: прыгнет в одну сторону, а затем моментально, следующим же движением, бросится в противоположную сторону».

«Затравленный кабан часто набрасывается на все, что ему только попадается на пути. Раз утром я быль свидетелем того, как разъяренный кабан, спасаясь от преследования, напросился на двух ни в чем не повинных пастухов, случайно стоявших вблизи. Одного пастуха он зарезал, а другой не растерялся и ловко, как матадор, набросил на его голову свой плащ. На его счастье, кабан с яростью накинулся на плащ, стал рвать его на мелкие кусочки, забыв о самом пастухе. За этим милым занятием охотники и настигли кабана».

«Безусловно, ни одно животное не обладаете таким гадким характером, как дикий кабан. Он может броситься на всех, начиная с собственного сына и кончая слоном».

«Как-то раз, преследуя двухлетнего кабанчика, я напал на целый выводок. Все бросились спасаться, а старый кабан направо и налево, пинками и толчками, расшвыривал мелюзгу, очищая себе, дорогу».

«Однажды я сам видел, как кабан вышел шагов на 400 из джунглей в поле, где стояла пустая телега. Кабан заинтересовался ею, с достоинством подошел к ней, пырнул ее клыками раза два и, сердито надувшись, рысью пустился в обратный путь».

«Многие думают, что кабан наносить раны верхними клы-ками. Но это неправильно. Верхние его зубы слишком тупы и толсты, они только защищают и оттачивают нижние клыки. Два случая из моей жизни убедили меня, что верхние клыки совершенно безопасны».

«Однажды старый кабан бросился на мою лошадь, вымазал ее всю в пене, но не нанес ей ни одной царапины. Потом оказалось, что у него верхние клыки были в полной исправности, нижние же были обломаны».

«В другом случае у кабана один верхний клык был совсем сломан, другой же очень туп, а нижние все целы. Этот кабан был дважды ранен, за ним гнались, и он мчался по полю, где работали дна туземца».

«Он набросился на одного, сшиб его с ног, нанес ему несколько глубоких ран. Другой поспешил к товарищу на помощь, но кабан свалил и его, подмял под себя и стал полосовать ему грудь. Несчастный спасся только тем, что засунул обе руки в пасть животного, стараясь удержать нижнюю челюсть и отталкивая кабана от себя до тех пор, пока не пришли ему на помощь. Но, несмотря на все старания, кабан все-таки успел нанести ему ряд глубоких ран».

«При охоте на кабана лошадь не играет той роли, как при скачках, бегах или даже при охоте с борзыми. Все зависит в этом спорте от седока. Конечно, приятно охотиться на хорошей лошади, но это вовсе не так необходимо. Умный, ловкий охотник, сидя на кляче, может победить глупого ездока даже на чистокровном арабском коне. Первые призы в травле на кабана брали часто люди худые. Из этого многие заключили, что в этом спорте, как и при скачках с препятствиями, нужно быть легким седоком. При этом забывают, что одной легкости мало, нужно быть к тому же еще сильным и ловким».
Среди жителей тихоокеанских островов распространен очень опасный спорт: один на один они идут на кабана. Загонщики гонят зверя на охотника, который поджидает его на тропинке, вооруженный широким копьем. Как только кабан завидит перед собою охотника, он с неимоверной быстротой бросается вперед. Обычно кабан весит в среднем пудов 8 и при скорости, которую он развивает во время бега, можно себе легко представить, какой силы должен быть удар, наносимый этой огромной тушей».

«Островитяне до последнего момента стоят, как окаменелые, вытянув вперед копье. Когда, же кабан подкатывается к их ногам, они, метко нацелившись, опускают копье и вонзают его в затылок зверя между ушами. А благодаря развитой скорости зверь сам напарывается, и копье пронизывает его по всему позвоночнику».

«Но горе охотнику, если он промахнется. Он будет сбит с ног, подброшен в воздух, и не избежать ему яростных клыков».

«Первый раз мне пришлось вступить в поединок с кабаном исключительно потому, что я слишком много хвастал перед друзьями своей опытностью в охоте».

«Это случилось во время охоты с только что приехавшими в Индию спортсменами. Мы ранили большого кабана, но он скрылся в чаще кустов. Загонщики раз прошли этот клочок туда и обратно, другой раз... а кабан все не показывался. Выйти же из этих кустов незамеченным он не мог. Все мы были в полной уверенности, что он скрывается именно здесь".

«Я слез с лошади и отправился с копьем в руках, вместе с загонщиками, шаг за шагом продвигаясь по лесной чаще. Я был по середине цепи, когда мы сделали уже полпути».

«Вдруг я заметил, что загонщики один за другим стали постепенно отходить в сторону, и я скоро очутился один. Я почувствовал, что кабан был где-то здесь, и что загонщики это прекрасно знали. Но не успел я обдумать своего положения, как кабан выскочил из-за кустов прямо на меня, огромный и разъяренный. Я едва успел опустить копье и, к счастью, попал ему прямо в грудь. Удар был так силен, что сбил меня с ног. Я упал, но не выпустил из рук копья. А зверь, несмотря на торчащее в нем острее, прижимал меня к зем-ле и яростно работал клыками».

«Загонщики подняли такой дикий вопль, что охотники сбежались со всех сторон ко мне на выручку. Когда зверь был убит, смирен, и мы достаточно на него налюбовались, мои неопытные товарищи спросили:

«А что, это и есть правильный прием охоты - идти пешком на раненого кабана?»

«Этот вопрос был мне очень неприятен, но, чтобы поддержать свой авторитет, я важно отвечал: «Да, конечно!» За этот ответ мне пришлось поплатиться в следующий же раз. Кабан спрятался в чаще сахарного тростника, и я должен был вновь углубиться пешком в густую чащу тростника, где все преимущества были на стороне кабана».

«Мне пришлось спрятаться при отвратительнейших условиях».
«Слава Богу, и на этот раз все обошлось благополучно. После отчаянной схватки мы вышли победителями, а кабан не успел даже поцарапать ни одного из нас.

С тех пор мы очень полюбили этот великолепный спорт и считали за правило сражаться с кабаном не на лошади, а на собственных ногах».

Любимому спорту кабаньей охоты Баден-Поуэлль посвятил особую брошюру где, между прочим, не лишены интереса его мысли о значении подобной охоты для тренировки солдат.

«Самый спортивный способ охоты на кабанов, - пишет он здесь, - есть выслеживание или нахождение зверя по следам. В этом есть неизъяснимое очарование, неизвестное тем, кто никогда в этом не практиковался. Без сомнения, постоянные умозаключения, которых требует это преследование, должны производить благоприятное влияние на силу мысли, и удовольствие от верховой езды и самой охоты удваивается при этом сознанием, что зверь разыскан охотником, благодаря тонкому знанию тайн и жизни леса. Эти знания и наблюдения являются для европейца результатом долгой и тщательной тренировки, а у дикарей все эти свойства почти врожденные. Для детей джунглей почва с ее приметами представляет одновременно книгу, карту и газету. Припомните, как много значения имел для Робинзона отпечаток ноги Пятницы на морском берегу.

НАЧАЛО. ЧАСТЬ 1.
ЧАСТЬ 2.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. ЧАСТЬ 4.